— Внутренний туризм в Казахстане становится все популярнее. Но, согласно статистике, путешествиям внутри страны казахстанцы все еще предпочитают отдых за границей. Как вы думаете, в чем причина?

— Так было всегда, и наша основная цель — мотивировать людей оставаться в Казахстане в один из отпусков. В прошлом году мы сократили этот разрыв практически до миллиона. Если взять цифры 10-летней давности, то на зарубежный отдых тогда, как и сейчас, выезжало свыше 10 миллионов человек (показатель внутреннего туризма в 2023 году — 9,6 млн человек — прим.)

Разрыв всегда был. С чем это связано? Первое — это отсутствие альтернативы здесь. Надо признать, что долгое время на нашем рынке, кроме Борового и Алматинского региона, ничего не развивалось. Второе и, может быть, самое важное — после того, как упал железный занавес, люди были изголодавшимися по путешествиям. Сначала мы рванули в шоп-туры. Потом на рынке появились субсидируемые направления — Египет, Турция. Как вы знаете, государство там помогает отелям в несезонное время. Авиакомпании в Персидском заливе — так вообще полностью субсидируются государством, у них очень дешевый авиакеросин, абсолютно неконкурентная среда. Наши люди увидели все эти страны тогда и до сих пор путешествуют по миру.

Третья причина — дороговизна. Вроде бы, не за что платить, но при этом все очень дорого стоит. Почему так — никто не разбирается, просто все говорят: «ну, в Боровом дороже, чем в Турции».

— А почему, действительно?

— Бизнесмен — себе не враг, он хочет быстро окупить все вложенные средства. Сезон у нас очень короткий, например, в Боровом — всего 2-3 месяца. Конечно, он хочет заработать, потому что в остальные 9 месяцев у него не будет большого потока. Ставит высокую цену, и у него за эту цену все берут. Из-за отсутствия конкуренции, большого спроса при малом предложении рынок Астаны готов платить большие деньги. То же самое в Актау: открылся Rixos — местный нефтяной бизнес из Атырау приходит и покупает. 

То, что сейчас нужно — развивать конкуренцию. А для того, чтобы развивать конкуренцию, нужно создавать меры господдержки. Эти меры у нас есть. 

— До того, как перейдем к государственным программам — как обстоят дела с инициативами «снизу вверх»? Есть ли в стране эффективные ассоциации, горизонтальные интеграции внутреннего туризма?

— В целом, бизнес-этика в туризме немножко хромает. Есть разрозненность, и ассоциации не всегда выполняют свои функции.

С выездным туризмом мы смогли это наладить достаточно хорошо — на примере Камкора (корпоративный фонд «Туристік Қамқор» — прим.) А с въездным и внутренним туризмом пока все хаотично, все только «market-driven» (основано на рыночных факторах — прим.) Как рынок определяет, так все и движется.

— Каковы тогда государственные меры регулирования?

— Мы выступаем за то, чтобы все действовало именно по рыночному принципу, и заходить как государство, пытаясь регулировать, наверное, не совсем правильно. Но со своей стороны пытаемся помочь. Допустим, компенсировать детские билеты через программу Kids Go Free, дать какие-то возмещения бизнесу. Построил отель — получи 10%-ное возмещение.

Купил горнолыжное оборудование — 25%. Купил автобус — 25% тебе возмещается. Построил придорожный сервис — 10% от стоимости строительно-монтажных работ. Да, такого рода поощрения мы сейчас проводим. Посмотрим, как пойдет, для нас самое главное, чтобы оживился внутренний туризм.

— И он оживляется?

— Да, потихонечку сознание меняется. Туристы понимают, что необязательно отдыхать только у озера или у моря. Сейчас мы рассматриваем освоение территорий, которые находятся вдали от озер — потому что те испытывают колоссальную экологическую нагрузку. И чистить их надо, и санацию проводить, и людей уводить — нагрузка большая, местных жителей это начинает напрягать. По всем параметрам устойчивость в туризме не соблюдается. 

В то же время есть, например, глэмпинг «Лес и звезды» — да, на берегу озера, но оно не оборудовано для купания, только для рыбалки. И люди туда едут, поток огромный. В целом, в мире уже давно есть тренд на уединенные путешествия на природе, в лесу, с лечебным воздухом.

Кроме того, у нас много территорий, где, как мы сейчас говорим, сезон короткий. Почему он короткий — в озере ты купаешься, в среднем, два месяца в год. Получается, нужно приучать население, что можно отдыхать по-другому — устраивать себе лесные прогулки осенью, зимние лыжные прогулки, подледную рыбалку. Все эти продукты надо диверсифицировать, показывать, обучать — в том числе, агентства и само население.

—То есть Казахстан стремится к тому, чтобы создать ряд туристических продуктов под разные запросы. Но что бы вы  представили в качестве основных направлений? 

— В первую очередь, национальные парки. Нам нужно уходить в менее известные места. К примеру, Алтын-Эмель, расположенный в 300 километрах от Алматы, принимает меньше туристов, чем Бурабай, который находится в 250 километрах от Астаны. Нужно уходить в Тарбагатай, Катон-Карагай, большие национальные парки и другие примечательные культурные объекты на природе. У нас 14 национальных природных парков, они занимают 10% территории страны — почему бы туда не ездить?

Второе — это культурно-исторический туризм. Он очень важен с точки зрения регионального распределения. Сейчас львиную долю денег от туризма забирают Алматы и Астана. А как быть Туркестану? 362 святых места в Мангыстау — но сколько людей туда ездит? Восток не знает, что на западе, запад не знает, что на востоке. Страна большая. Поэтому и нужно региональное распределение — чтобы мы из Алматы и Астаны уводили потоки в регионы, и они зарабатывали на туризме. 

Другая цель — идеологическая. Через нашу историю нужно продвигать, в том числе, идеологию Золотой Орды — то, о чем говорит президент. Раньше мы подчеркивали 550-летие Казахского ханства, 15 век, а сейчас откидываем идентификацию ко временам Джучи и Бату, то есть уже говорим про 13 век. И раз мы эту метку передвинули так далеко, надо развивать Сарайшык — древнюю столицу Золотой Орды. Надо развивать Туркестан, Кызылорду. Культурно-исторический туризм должен быть в топе.

Третье —  ивенты. Их можно развивать, даже если нет инфраструктуры — возьмите, к примеру, фестиваль «Стихия» или Burning Man. Все это можно проводить и у нас. Для этого здесь есть главное — крутая природа, ландшафты, потрясающее небо, которым все восхищаются. Все это надо продвигать через мероприятия — деловые, спортивные, политические. Через драйвовые события.

Кстати, сейчас мы будем продвигать туристические ивенты на Байконуре. Как вы знаете, некоторые площадки постепенно переходят из долгосрочной аренды в собственность государства. Этим нужно воспользоваться. 

Мы должны закрепить за собой статус центральноазиатского хаба ивентов, а может — даже евразийского хаба.

— Но готов ли к этому наш казахстанский сервис?

— Что ж, мы, как местные, можем где-то закрывать глаза на какие-то шероховатости — в том числе в сервисе. На одной из конференций недавно снова подняли этот вопрос: «почему так?» 

Ну а кто этот сервис? Кто этот плохой отель? Или этот ресторан? Это наши с вами дяди, тети, это мы сами. Пока мы не начнем с себя, перестав закрывать на это глаза и в них инвестировать, они не смогут подтянуться до нужного уровня.

Поэтому и нужно продолжать путешествовать, нарабатывать поток, а им — «набивать руку».

Важно также сразу правильно определить целевую аудиторию. Тех, кто будет приезжать, зная, что у нас не все, как в Европе. И такой рынок есть.

Согласно недавнему исследованию Skift (информационно-аналитическая платформа глобальной индустрии путешествий — прим.) оказалось, что для рынка Китая Казахстан стал вторым выбором после Исландии — в качестве необычного нового направления.

Есть Узбекистан, Кыргызстан — пока мы, к сожалению, смотрим на них сквозь пальцы, хотя у них есть скрытый потенциал. Там тоже есть богатые люди, которые выбирают дальнее зарубежье, но слабо знают Казахстан — за исключением Алматы. В связи с последними событиями Казахстан для себя открывают опытные, образованные путешественники из России — и они говорят «вау, оказывается, в Казахстане так круто, все есть».

— Я правильно понимаю, что главное сейчас — привлечь людей, а чем их здесь порадовать, точно найдется?

— Да, все так.

—Вы уже затронули этот вопрос, но тем не менее — есть ли у вас портрет среднестатистического туриста, который приехал бы в Казахстан?

— Таких туристов сейчас можно разделить на два сегмента: бизнес и досуг (leisure). Второй — это, как правило, не семейный турист. По большому счету, это пары, полностью индивидуальные туристы (FIT) и небольшие группы туристов (GIT). По возрасту разбег достаточно большой — от 25 до 55 лет.

Мужчин чуть больше, чем женщин. Образованные, имеющие опыт путешествий — мы для таких туристов остаемся «последним неизведанным рубежом». Если говорить о дальнем зарубежье, то это люди с хорошим заработком. Хоть Казахстан и лидирует по ценовой доступности, но это направление не из дешевых — особенно Алматы.

— И в завершение — как вы думаете, когда наша сфера туризма будет готова работать на максимуме? Когда мы должны начать активно ее развивать? 

— Знаете, я думаю, нам надо начинать сейчас. Нам надо начинать «вчера», начинать «с прошлого года». Как мы убедились, во время турбулентности, когда мы из ковида переходим в природные катаклизмы, паводки, никогда не будет той самой идеальной ситуации, когда мы сможем сказать: «ну вот, все в порядке, теперь давайте развиваться». Это продолжающийся процесс, поэтому надо просто браться за дело.